Оказавшись на улице, Саша сперва обругала себя – уж в другой раз точно будет поздно рассказывать о заказчице! Но потом девушка немного успокоилась. Как ни рассчитывай, выходило одно: когда та женщина покинула квартиру Корзухиных, унося с собой картину. Катя и Артем были живы. И они еще долго были живы, если верить соседке. «Так, может, не она убила… – Саша застегнула куртку и намотала на шею испачканный краской, еще питерский шарф. – А что украла… Что же ей было делать, если пейзаж не продавался? Я и сама, когда ходила по Эрмитажу, обдумывала кражу… Как окажусь в пустом зале – ни охранника, ни посетителей, одна я – обязательно захочу что-нибудь украсть. Ей-богу, просто руки чесались. Многие картины там вовсе без сигнализации висят…» Она знала, что пытается усыпить этими рассуждениями свою совесть. Но особого выбора у нее не было.

Прямо от следователя Саша поехала в художественный салон. Но не к Альбине – она очень сомневалась, что там ее ждет теплый прием. Она решила навестить Ирину. Саша думала, что та тоже должна быть в курсе событий, и не ошиблась.

– Знаменитость явилась! – приветствовала ее Ирина, подходя к ней так быстро, как только позволял ее вес. За эти дни она ничуть не похудела.

Зато Саша, и раньше не отличавшаяся полнотой, от переживаний стала похожа на спичку.

– Знаменитость? – удивилась Саша. – В каком смысле? Ты хочешь купить у меня картины? Наконец-то!

Она говорила шутливым тоном. Конечно, Саша вовсе не думала, что ее собственные произведения вдруг поднялись в цене. Ирина ее успокоила:

– Нет, Сашенька, если я у тебя что-то и куплю, то разве что Корзухина. Ты же обзавелась картинкой? Мудро поступила. Мудрее меня. Паша говорит. на фига он нам нужен? А я думаю, нужен. Чем мы хуже Альбинки? Она сейчас на нем такие бабки наваривает…

Так Саша узнала, что следователь сказал ей правду. Те картины, которые Альбине удалось отстоять у следствия, теперь продавались за бешеные деньги.

– Какой-то паршивый натюрморт, самый заурядный, на моих глазах ушел за семьсот… – еле слышно шепнула Ирина. – Шестьсот баксов! А купила-то она их за копейки! Мне, правда, не сказала, за сколько именно, но я же Альбинку знаю! Она себе во вред не купит. Если распродается в таком роде – сможет съездить на курорт отдохнуть. И что это люди вдруг с цепи сорвались? Подавайте им Корзухина. Раньше имени даже не слышали. Говорят, про это убийство в газетах было. Ну, у нас любят, когда кровью пахнет, сразу сбегаются… И тут Альбинка оказалась умнее меня! – Ирина с досадой хлопнула в ладоши. – А я, чистюля, проморгала!

– В самом деле, куда вы все раньше смотрели? – мрачно сказала Саша. – Эти деньги очень бы пригодились его семье. Они и в самом деле дошли до нищеты. Кстати, сам Корзухин, наконец, объявился.

Ирина не знала, что он где-то пропадал, и приняла новость спокойно. Она провела Сашу к себе в кабинетик, поставила чайник и остервенело начала поедать курабье. Саша смотрела, как та жует, и понимала, что Ирина просто не может справиться с собой. Она в очередной раз сорвалась со своей жесткой диеты, и это грозило ей стремительным набором веса. Расправившись с десятком печений, Ирина подняла на гостью влажные, жалобные глаза:

– Да, не могу удержаться. Вот понервничала из-за Альбинки и жру, жру… Всегда у меня так. Другие, наоборот, теряют аппетит, а я как свинья… На меня уже смотреть противно? Верно? Паша пока ничего не говорит, но к вижу, что ему неприятно ко мне прикасаться…

– Ну что ты! – попробовала успокоить ее Саша. – Ты очень симпатичная. А что полновата – так это мужчинам даже нравится.

– «Полновата»… – трагически повторила хозяйка магазина. – Мои сто два килограмма ты называешь полноватостью? Нет, мне, кажется, кранты.

Если я что-то с собой не сделаю – Пашка меня бросит, а я попаду в больницу. Ну, что, продашь мне своего Корзухина? Кстати, он сам ничего не продает?

Саша объяснила, что, кажется, все картины Ивана украдены. А рисует ли он сейчас, едва опомнившись после потери семьи, трудно сказать. С портретом девушки в белом сарафане она пока расставаться не собиралась. Эта картина часто задерживала ее взгляд. Саша смотрела на нее и, как ни странно, ощущала что-то очень похожее на счастье. Она и сама не знала, почему у нее возникло такое чувство. Ведь она выяснила, кто изображен на этой картине. Воровка – как минимум.

Ее отказ продать картину совсем расстроил Иру.

Та запихала в рот сразу два печенья и застыла, пережевывая их и глядя в стол. Проглотив курабье и запив его чаем, Ирина с трудом выбралась из-за стола:

– Жаль, жаль… Я бы тебе хорошие деньги дала, и сразу. Или ты хочешь отнести ее к Альбинке? Та все равно даст меньше.

Саша пообещала, что, как только решит продать картину, – сразу подумает о салоне Ирины. Напоследок хозяйка магазина записала телефон и адрес Корзухина. Она объяснила, что Альбина наотрез отказалась дать ей координаты художника.

– Дура страшная, – пробурчала Ирина. – Можно подумать, если я захочу – не найду. Да и покупать там уже нечего, ты же сама сказала. Но я бы сделала ему заказ на парочку натюрмортов…

И уже у самых дверей магазина Ирина еще раз напомнила Саше:

– Гляди же, будешь продавать картину – неси мне! У тебя я куплю без проблем. А вообще-то ко мне тут уже являлся неприятный молодой человек в штатском и говорил; что, если мне принесут картины Корзухина, чтобы я их взяла на реализацию и переписала данные паспорта у сдатчика. И конечно, чтобы сразу сообщила о нем милиции.

– Слушай, как же так? – Саша изумленно взглянула на нее. – Неужели они думают, что вор понесет картины в худсалоны? Да никогда так не делается!

– Не знаю, о чем они думают, – фыркнула Ирина. – Наверное, за дуру меня приняли. Я ведь могу и не знать, что взяла Корзухина. Верно?

И она лукаво подмигнула, давая понять, как ошибается милиция, принимая ее за дуру. Саша поняла, что следствие особой пользы от Ирины не дождется, и попрощалась.

Еще один день прошел спокойно – так спокойно, как давно не бывало. Это было воскресенье, и у Федора как раз выдался выходной – он отдыхал один раз в две недели. Саша занималась домашним хозяйством и никаких серьезных вопросов не обсуждала. Она стирала, перестилала постель, убирала квартиру, наводила порядок среди своих старых картин. Портрет девушки, который она про себя называла «Лариса на бревне», Саша повесила на почетное место – над рабочим столом. Федор покосился на картину, но не спросил, чья она и как она появилась у Саши. Он вообще редко стал чем-то интересоваться. Иногда девушке даже казалось, что он живет с ней только в силу необходимости – потому что некуда деться. Но она успокаивала себя мыслью, что скоро все изменится. Достаточно одного откровенного разговора. Ведь раньше они так легко понимали друг друга, так разве что-то изменилось сейчас?

У них просто стало мало времени для общения – Федор все время где-то пропадает.

А шестнадцатого ноября, когда муж снова отправился на работу, Сашу навестил уже знакомый ей человек.

Саша еще спала, когда в дверь настойчиво позвонили. Она вскочила, шатаясь с недосыпа, запахнулась в халат и побежала к двери. Посмотрела в глазок и разом пришла в себя, будто холодной водой умылась. На лестничной площадке переминался с ногу на ногу представительного вида мужчина в широком синем пальто. Мужчину этого она знала. Это он забрал у нее пейзаж Корзухина и дал за работу сто долларов.

– Откройте, пожалуйста, – вежливо и терпеливо произнес он. – Я же слышал, как вы подошли.

Можно Александру Юрьевну?

Саша не откликнулась.

– Я вам еще работу принес… – убедительно произнес он. – Посмотрите, пожалуйста. Не возьметесь сделать на прежних условиях?

Девушка углядела у него в руках небольшой бумажный сверток, в котором легко угадывалась небольшая картина. «Ну, не убивать же он меня пришел… – подумала она. – Странно, почему его жена не является?» Девушка понимала, что надо выбирать – или отказаться принимать такого гостя, или не стоять столбом и все-таки открыть ему дверь. Но сделать выбор было очень трудно. Ей ужасно не хотелось пускать его в квартиру. Она-то надеялась, что с картиной и всеми проблемами уже покончено!